Знаком я с ним пунктирно, страшно сказать, 43 года. Я учился на физическом, а он на радиофизическом факультете. Степка был комсомольским секретарем своего факультета, что ничего особо компрометирующего о нем не говорит.
В конце концов, я и сам один год был комсомольским секретарем аспирантов физфака, который, как известно, всем факам фак. Комсомольская моя судьба складывалась непросто. В 10 классе я был исключен из комсомола за антисоветскую пропаганду. Никаким диссидентом я не был, но прочитал не так лекцию в 8х классах о победном марше советской экономики. Школьное начальство меня любило и отчасти гордилось мною за победы на олимпиадах разного уровня ( несмотря на очевидный каждому жителю Украины врожденный недостаток). Где-то мои расстрельные бумаги затерялись между школой и райкомом, билет у меня не забрали и после поступления в университет я восстановил
На физфаке была добрая традиция в избрании комсорга аспирантов. Объявляли общее собрание и одного из не явившихся аспирантов первого года заочно избирали новым секретарем комсомольской организации. Вот так и я стал на один год проводником политики партии в области квантовой теории поля, физики твердого тела и еще ряда физических специальностей. Обязанностей у секретаря было всего две. Первая - являться на собрание секретарей всего университета. За большим столом сидели три десятка изнывающих от тоски аспирантов и хронический, лысый уже, комсомолец-перестарок лет 35. Суть собрания сводилась к обсуждению того, по какой причине отсутствовали прогульщики собрания в прошлый раз. После обсуждения симптомов смертельных болезней мы расходились. Вторая обязанность была писать отчеты о проделанной большой работе в стиле "прошла весна настало лето, спасибо партии за это". Слава КПСС у нас были демонстрации 7 ноября и 1 мая, 2 сессии в году, сельхозработы осенью и студенческо-аспирантские стройотряды летом, дни Студента и т.д.. Приписав все заслуги в организации этих мероприятиях своей комсомольской организации, можно было не сомневаться, что отчет сочтут достойным. А на следующий год, согласно традиции, был избран очередной секретарь из не явившихся на собрание аспирантов.
Будь Степка Сулакшин рядовым секретарем комсомольцев никто бы его не вспомнил, но прославился он своим звероподобным рвением. В то время на экраны вышел польский фильм "Анатомия любви", в котором главная героиня в подрывных идеологических целях обнажила коленку или даже бретельку лифчика, я уже не помню (в глазах потемнело). Степка написал разромную статью в университетскую газету "За науку" (!!!) в которой заверил вышестоящих товарищей, что такое безобразие терпеть невозможно и что все комсомольцы, как один, отвергают буржуазное влияние женских коленок, не говоря уже о бретельках лифчика. Отдел юмора в том номере газеты померк на фоне передовой статьи.
Затем Степан Сулакшин пропал из виду и возник через некоторое время как кандидат наук и секретарь парторганизации Института ядерной физики при политехническом институте. Про диссертацию его ничего сказать не могу. Но должность секретаря парткома в любом НИИ считалась синекурой. Бесперспективные ученые бились насмерть за привилегию быть в центре институтских событий, решений и скандалов, т.е. сильно подняться в статусе ни за что особенно не отвечая. В обязанности секретарей парткома входило проведение собраний и вдумчивый разбор нестандартных ситуаций ( например, почему в андроповские времена, днем, в семейном номере общественной бани, обнаружили талантливого завлаба и его секретаршу - реальный случай). Назначение на этот пост очень молодого ученого говорит об особом рвении, карьерных талантах и идеологической беспощадности ( а может и папа с мамой, профессора того же института подсобили, кто знает). Одним словом, состояние нашего героя в этот момент лучше всего описывает блатное слово "бОрзый". Путь к карьере для этого красавца был открыт.
Но человек предполагает, а Бог располагает. Началась перестройка.В моем университете первой перестроилась кафедра Истории КПСС (кто бы мог подумать) и ее доценты с кандидатами стали думать, как изжить из народа химеру коммунизма. Степан тоже обнаружил изрядный нюх. В городе стали расклеиваться листовки совершенно погромного содержания, с призывами устроить политический процесс над КПСС и коммунистами, или даже, в целях экономии народных денег и времени, сразу начать развешивать коммунистов по деревьям. Автором листовок был Степка Сулакшин во главе инициативной группы погромщиков. Народ в ужасе внимал, а знавшие Степку ухмылялись.
Приближались выборы в Верховных Совет. Степан самовыдвинулся и начал вещать на народ с экранов ТВ. Смотреть на Степановы страдания на трибуне в тот период без слез было невозможно. Он заикался, шел красными пятнами, не был в состоянии внятно изложить даже таблицу умножения, но тезисы проскакивали все те же " судить, громить, люстрация, сажать". К счастью для Степки его соперником был еще бОльший болван, секретарь обкома партии. Он не придумал ничего лучше, чем прижать Степана по административной линии. Ну там свет в помещении отключить, дверь закрыть - теперь вся методика хорошо известна. Добросердечный народ всегда за сирых и убогих, поэтому Степан выиграл и стал депутатом. Перед отъездом он объявил, что сначала построит народное счастье в Москве, а потом обязательно вернется в Томск поднимать родной город. Москвичи народного счастья по всему видать так и не дождались, поэтому Степан Сулакшин остался в Москве.
Долгие годы депутатства Сулакшина в Верховном Совете не оставили большого следа. Он менял фракции, группировался, разоружался, перепрыгивал с платформы на платформу как Ван Дамм от политики. Редкие выступления Степки напоминали китайский фейверк - брызги огня, грохот и ничего после всего, разве что громоподобные призывы покарать очередных врагов России в Степкиных галлюцинациях. Но время Степан не терял. Скромный кандидат наук-экспериментатор, без отрыва от заседаний, стал доктором физ-мат наук. Потом доктором политических наук и профессором неизвестно где.
В конце концов терпение томичей кончилось и в очередной раз Степку не избрали. После сидения в разных должностях в профсоюзе производителей нефтедобывающего оборудования, Степка вернулся в политику и назначил сам себя "генеральным директором Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования". Во как, тяга к слову "генеральный" не оставляла нашего героя, как и к громоподобным названиям. Разумеется, рядом с таким мощным центром с генеральным директором во главе, должны были захиреть все остальные общественные институты, включая РАН. Позднее выяснилось, что центр организовал на самом деле другой большой ученый и общественный деятель, глава РЖД, небезызвестный начальник шубохранилища Якунин. Творческий дух и равноправные отношения ,царившие в институте, лучше всего отражает следующее фото "Чего прикажете, барин?"
В конце-концов Степке изменило чувство меры и он выкрикнул громче положенного что-то о фальсификациях на выборах, после чего немедленно вылетел из института. Желая отомстить бывшему хозяину, Степан Сулакшин основал институт с еще более красивым названием "Центр научной политической мысли и идеологии (Центр Сулакшина)" с тайной надеждой, что самого Сулакшина из Центра Сулакшина выгнать уже будет неудобно. Кроме того, объединение в одном месте глубоких исследований по политической, научной и идеологической мысли не оставляет никаких шансов конкурентам ( забыта, правда, мысль религиозная, но еще не вечер, Степушка, правда?)
И вот апофеоз идеологической и политической мысли, стоящей на твердом фундаменте мысли научной, в виде построения графиков в Экселе (см. труды героя). Новая партия, новая (ласковая) оппозиция солнцеподобному, генеральный(!) секретарь Степан Сулакшин, доктор всех наук, во главе и Гиркин в качестве зама по любви народа. Потому что Гиркина знают миллионы, а Степку только его жена да я. А теперь и вы будете.
