Вождь казался бессмертным, пришедшим к нам из глубины веков. Сказать что его ненавидели нельзя, над ним откровенно, но беззлобно смеялись.
О смерти Брежнева я узнал в студенческой столовой, из разговора случайных соседей по столику. Было легкое ощущения конца света, генсек был так долго, что все отвыкли от мысли, что его когда-нибудь не будет.
В университете в коридоры вынесли телевизоры, чтобы народ мог скорбеть визуально. Самый большой телевизор стоял в холле главного корпуса университета. Когда стало известно, что вместо Брежнева будет товарищ Черненко, ректор, подумав, приказал телевизоры не убирать.
Как в воду глядел.
Потом была многословная перестройка и ощущение весны в воздухе. Знаете, как ранней весной, когда воздух пьяняще свежий, везде грязно, вода ручьями отовсюду, кое где снег грязный дотаивает, но птицы радостно орут и безотчетное ощущение, что все будет хорошо. Затем выяснилось, что главные перестройщики в университете окопались на кафедре истории КПСС.
Затем "Германия погрузилась во мрак, я покинул ее" (с). Это уже Ремарк, "Черный обелиск", о совсем другой стране, но книга как будто написана вчера и не в Германии